Они были свидетелями

 

З.И. Бахарева, 1931 г. р., д. Куболово: «В сентябре мы пошли в школу, но учились недолго. Прошло несколько дней, мы возвращались из школы из Поддубья и видим: у дороги на столбе висит наш деревенский пастух. Говорили, что до этого немцы его пытали, решив, что он связан с партизанами, раз у леса пас скотину. Потом еще несколько человек были повешены, их тела долго не разрешали снимать. Учеба наша на этом закончилась, а в школе немцы устроили госпиталь».

А.С. Горчанова, 1932 г. р., д. Кипино: «Однажды немцы привели из леса военного и повесили его прямо в деревне, три дня висел солдатик, немцы не разрешали его снимать; когда мы проходили мимо, мама всегда говорила мне: «Не смотри!» Зрелище было жуткое.

Через какое-то время у дороги в поле расстреляли еще несколько человек и также не давали их хоронить. А еще у нас в деревне на глазах у всех жителей немцы расстреляли трех подростков якобы за связь с партизанами. Вот фамилии этих ребят: Валентин Горчанов – 14 лет, Петр Горчанов (мой брат) – 15 лет, Николай Михайлов – 18 лет, похоронены они на бережковском кладбище»

Л.П. Епифанова, 1929 г. р., д. Горыни: «Родилась я в деревне Выскидно. Был при немцах в нашей деревне старостой Бойков. Однажды он увидел, как от нашего дома уходят партизаны, и доложил об этом немцам. На другой день моего отца Петра Антоновича Груздкова и его брата Федора немцы увезли в Оредеж. Мама с тетей Шурой (женой Федора) долго искали своих мужей. Местные жители в Оредеже сказали, что видели немцев, как те шли от Васильковичей и несли шапки и валенки, наколотые на штыки. Мама и тетя Шура нашли яму, где лежали убитые. Тетя Шура узнала мужа Федора по руке, торчащей из-под веток, а мама отца так и не нашла».

А.Г. Федорова, 1932 г. р., д. Заполье: «В ноябре 1941 года немцы расстреляли шесть человек из нашей деревни, расстреляли ни за что, по наговору, а люди были хорошие: Иван Степанович Козлов – учитель, Александра Козлова – его жена, она была зав. фермой, Мария Григорьевна Кузнецова – председатель сельсовета, Ульяна Григорьевна Сюрина – ее сестра, Петр Васильевич Захаров – портной, Иван Васильевич Лупышев – председатель колхоза. Их расстреляли в окопе у д. Жерядки, позднее перехоронили в общую могилу на климентовском погосте». 

Н.Т. Осипова, 1926 г. р., урожденная д. Клюкошицы: «В оккупации было тревожно и страшно. Помню, как немцы схватили наших ребят Юру Сатарова из деревни Вяжищи и Аркадия Бобровского из Заполья и расстреляли их в Оредеже за связь с партизанами, а ребятам было по 15-16 лет».

А.И. Васильев, 1926 г. р., д. Фралево: «Был в годы оккупации в наших краях предатель Ростов, ох и зверствовал он! Сколько людей ни в чем не повинных из-за него погибло. Однажды партизаны сожгли его дом, думали, что предатель сгорел, а он сумел выбраться и вызвать карателей. Каратели согнали жителей деревень Жерядки, Фралево и Печково в каменный дом в Жерядках, в нем была немецкая комендатура, там часто велись допросы, а в этот день немцы устроили массовую порку. Во время порки я потерял сознание, едва приполз домой. Тогда немцы многих расстреляли, в том числе и шестерых человек из Заполья».

 

14 марта 1942 года был расстрелян председатель Горынского сельсовета Евгений Матвеевич Калмыков, осталась жена с тремя маленькими детьми.

А.Ф. Трофимов, 1939 г. р., д. Выскидно: «Мне было три года, но этот день на всю жизнь запомнил. Немцы приехали на санях, они стреляли в деревне кур и другую живность. Почему-то запомнилось, как наш поросенок спрятался под солому и не издал ни одного звука, пока были немцы. Я сидел у папы на коленях, когда немцы зашли в наш дом, они забрали отца и увезли в Оредеж, позднее мы узнали, что он был расстрелян на мызе Васильковичи».

Г.М. Румянцева, 1930 г. р., д. Большие Березницы: «Во время оккупации мы жили в деревне Заручье. Однажды я находилась у подружки Веры Ермолаевой. Пришли немцы и стали проверять паспорта, а у хозяйки дома тети Натальи паспорта не оказалось, не нашла она паспорт, говорит, мыши, наверное, утащили. Немцы ее забрали и за потерю паспорта она получила 25 ударов плеткой. Чуть живую тетю Наталью увезли в больницу в Вяжищи, где она и умерла. Мы с Верой в тот день были у нее, она умерла на наших глазах. Вера горько рыдала по матери».

Т.И. Гаврик, 1928г. р., д. Щупоголово: «Все работоспособное население (с 14 лет) немцы гоняли на строительство дороги Луга – Любань. Зимой мы ходили на расчистку дороги от снега, наш участок был от речки Моровки до Надбелья. Зима была снежная, нас поднимали и ночью. Кто не успевал расчистить участок дороги к назначенному времени, получал наказание плетью».

 

Подростков немцы отправляли на работы в лагеря в Апраксин Бор, в Лисино.

Л.М. Ануфриева, 1925 г. р., д. Волкино: «Нас, молодежь, немцы отправили в лагерь в Апраксин Бор. Там были построены теплые бараки для немецких солдат. Мы мыли полы, стирали солдатское белье, чистили дороги от снега, пилили лес. Нам выдали вместо обуви деревянные колодки, кепки с козырьком, халаты. На рукаве у каждого был номер, у меня был № 399, у подруги  – № 400. В 6 часов утра немцы отвозили нас в лес, и мы работали до 6 часов вечера. Возили на открытой машине, морозы были под 30 градусов, мы промерзали насквозь. Кормили нас только вечером баландой и на трех человек выдавали буханку хлеба. Охраняли нас немцы и поляки. Были случаи, что убегали, но беглецов ловили с собаками, сажали в бункер и не давали еды».

В.С. Порошкова, 1927 г. р., д. Горыни: «Я была угнана немцами под Лисино на строительство дороги Вырица – Тосно. Жили мы в лагере за колючей проволокой. Это был страшный лагерь. Мы работали с раннего утра и до позднего вечера, а кормили нас вареными кишками убитых лошадей. Смрад стоял на весь лагерь! Хлеба давали по буханке на одного человека на неделю. Часто прилетали наши самолеты, и тогда немцы выгоняли нас всех на дорогу, а сами прятались у леса, наставив на нас пулеметы, чтобы мы не убежали. Наши летчики, видя гражданское население, не бомбили дорогу. Фронт проходил где-то совсем рядом, мы даже слышали крики «Ура!»

Все жители деревень испытали тяжелый, непосильный труд в годы оккупации. Но впереди их ждало более тяжелое испытание: заключение в концлагерях и каторжный труд в неволе. 

Осенью 1943 года немцы стали массово угонять местное население в Латвию и Германию. Так, из одного только Волкинского сельсовета в немецкий плен было угнано 546 человек. В феврале 1944 года наша армия пошла в наступление, а немцы стали отступать, угоняя с собой жителей и сжигая деревни. Карательные отряды ходили по деревням с горящими факелами и поджигали дома. 

А.Г. Федорова, 1932г. р., д. Заполье: «Погнали нас немцы в сторону Луги. Кто ехал, кто шел, я всю дорогу шла пешком. Когда отошли от Бережка, немцы между нашими телегами орудия поставили, так и двигались: телега – два орудия, телега с мирными жителями – два немецких орудия. Наши по обозу не били, видели, что между немцами гражданские идут. Грохот, стрельба, дорога вся черная от гари, хоть и зима была, но на дороге ни снежины, одна грязь. Деревни все горят. Картина была жуткая. Кто от обоза отставал, немцы тех расстреливали, а нас гнали дальше. Пришли в Оредеж, а там вокзал бомбят, только шпалы летят. Страху натерпелись, за всю жизнь не забыть».

В феврале 1944 года наша местность была освобождена от немецких оккупантов. Люди возвращались домой, возвращались на пепелища. 

Н.И. Кирилова, 1921 г.р., д.Фралево: «Осень, 1944 год. Долго мы ехали из Латвии домой, наконец прибыли в Оредеж. Поселок было не узнать: разрушенные дома, всюду следы от пожарищ. Когда на подводе ехали к своей деревне, зрелище тоже было печальное – от многих деревень одни печные трубы остались. Только пепелища кругом! Пока ехали на подводе до родной деревни, всю дорогу плакала: от радости, что еду домой и от горя, что все деревни сожжены».

А.Ф. Гречушкина, 1935 г. р., д. Туховежи: «Вернулись мы домой, а дом наш дымится, догорает. Помню, мама обняла нас на пепелище, плакала и причитала…» Многие деревни были сожжены, часть из них так и не восстановилась, об этих деревнях осталась только память.

Рассказывая о пережитом в годы немецко-фашистской оккупации, старожилы не скрывали слез. И сейчас, когда наша страна противостоит неофашизму, эти воспоминания набатом стучат в наши сердца. Мы не забудем, что принесли фашистские оккупанты на нашу землю. И не простим.