В.И. Короткова живет в дер. Красные Горы. 8 июля ей исполнится 92 года. Она пережила страшные годы оккупации. Многие события тех лет навсегда врезались в ее память. Валентину Ивановну часто навещают дети, внуки и правнуки, они собираются за большим столом и за чашкой чая и сладкого пирога слушают воспоминания бабушки. К празднику 9 Мая внучка Екатерина Чернова записала на видео воспоминания В.И. Коротковой о войне и об отце И.Е. Мезилане – герое Великой Отечественной, чтобы передать своим детям и внукам эстафету памяти. Сегодня мы публикуем рассказ Валентины Ивановны.
«Моя семья жила до войны на хуторе Телепено в Лужском районе. Нас у родителей было четверо: я – старшая, Лида –на два года младше, Саша – на шесть лет младше и Галочка (она умерла в восьмимесячном возрасте до войны). Мать трудилась дома, держала овец особой породы, вязала шали и продавала их в Ленинграде. В хозяйстве была корова, куры, овцы. Отец работал лесником. Он был очень уважаемым человеком, трудолюбивым, все умел делать, на все руки мастер был. Удавалось ему и швейное дело – мог и сапоги сшить, и верхнюю одежду. А мама шила белье, ткала, вязала. Так что мы были неплохо одеты и обуты.
Накануне войны наша семья переехала в деревню Павшино, там папу избрали председателем колхоза. Начало войны я не запомнила, хотя мне было почти 10 лет. Зато хорошо запомнила, как копали противотанковые рвы приехавшие в наши края ленинградцы. Вот от них я и услышала, что началась война. Люди работали не один день, а однажды пролетавший немецкий самолет начал бомбить по ним. Убиты были все, не выжил никто, да и выкопанный ров, как оказалось в дальнейшем, не пригодился.
Помню, как через нашу деревню эвакуировали скот. Стадо коров большое было, свиней много, всех их гнали куда-то, забрали и колхозных, и личных. У наших соседей, правда, остались лошади, у кого-то – козочки.
Немцы пришли в нашу деревню быстро. Было очень тревожно. А потом все чаще стали ходить разговоры про партизан. Однажды я проснулась ночью, а спала я на печке с краю, брат с сестрой у стенки, слышу, дома кто-то ходит. Испугалась. Папу утром спрашиваю, кто у нас дома был. Отвечает, мол, никого, доча, тебе приснилось. Как позже я узнала, наш дом был «базой отдыха» для партизан, папа был с ними связан.
Из нашей деревни немцы забрали 12 подростков и увезли в Германию. Нам потом кто-то рассказал, что везли их через Псков, поезд шел медленно, всем ребятам удалось сбежать. Они добрались до деревни, но оставаться здесь им было опасно. Отец отвел их к партизанам в район Оредежа. Там в лесу были выкопаны окопы и землянки, в которых жили партизаны.
Немцы искали в нашей деревне тех, кто был связан с партизанами. Часто слышалась стрельба. Помню, копали мы картошку, и вдруг начался обстрел. Слышу, нам кричат: «Ложись!» Мы падаем на землю, очень страшно было.
Нас, детей и подростков, взрослые учили: если немцы будут спрашивать, где партизаны, показывайте на лес. А дома мы спали в одежде, потому что боялись. Если вдруг придут фашисты, можно было бы сразу выскочить на улицу одетыми.
Как-то зимой мы с ребятами катались на коньках на противоположной от нашей деревни стороне озера. Слышим: крики страшные, собаки лают. Оказалось, немцы согнали цыган, заперли их в доме и подожгли. Слышимость около озера хорошая, там такой вой стоял, что вся деревня сбежалась на место казни. Немцы жалости к местным жителям не испытывали, многих расстреливали.
Папу расстреляли за два месяца до прихода наших солдат. Партизаны ему говорили: «Иван Егорович, вам уходить надо». Но он отказывался, объяснял, что, если уйдет, немцы всю деревню тогда уничтожат. И не ушел.
День, когда папу взяли, я хорошо запомнила. Мы с ребятами катались с горки, когда я услышала громкий плач, доносящийся со стороны дома. Побежала туда. А там – немцы. Они были в комнате и били папу. Я заревела от страха, убежала в подвал. Там мы хранили картошку и солому. Я прижалась к соломе и реву. Когда вышла из подвала, увидела, как два фашиста нашу корову уводят. А потом – папу, он сам идти уже не мог, был очень сильно избит, его под руки немцы держали и тащили. Больше мы его не видели.
На другой день утром пришли две женщины и рассказали, что папу расстреляли в восьми километрах от деревни. Тетя Настя, соседка, запрягла лошадь, и с одной из этих женщин они поехали туда, не побоялись. Они привезли папу на санях. Мужики гроб сколотили, выкопали могилу, делали все в темноте, чтобы не привлекать лишнего внимания. Так мы папу похоронили.
Мы, трое детей, долго плакали. Нас отвели к тете – жене маминого брата, у нее тоже было трое детей. Она нас оставила у себя, не побоялась, а ведь немцы не раз приходили, искали детей старосты. Но нас все-таки не тронули.
Однажды ночью оставшихся жителей деревни согнали в наш дом, он после смерти папы пустой был. Мы там пробыли два дня, все спрашивали друг у друга, что с нами будет. Немцы нам сказали, что, если придут партизаны, сожгут нас вместе с домом. Через два дня нас погнали в Путятино, потом дальше до Калищи. Шли по льду озера, а зима, холодно было. Вдруг мы увидели летящий самолет с красной звездой на борту. Мы обрадовались, стали махать нашим летчикам, а немцы испугались, убежали прятаться в прибрежные кусты. А потом немцы нас дальше погнали, мы дошли до Изорей, двинулись в Запишенье, там заночевали. А деревня пустая была, дома без людей. Фашисты озлобленные, начали дома поджигать. Мы успели убежать в лес. Там наломали еловых веток, но костер зажечь боялись, вдруг немцы увидят. Кто-то из соседей сообразил взять из одного дома ватное одеяло, нескольких малышей удалось в него завернуть, чтобы они немного согрелись. Ребята постарше осторожно ходили по лесной опушке, тревожно вглядываясь в темноту и прислушиваясь к отдаленным звукам стрельбы. Когда наступила тишина, мы решили выйти из леса. И какова же была наша радость, когда мы встретили наших красноармейцев! Видели и много раненых, которые лежали на санях. Мы вместе с солдатами пошли в деревню, а там из 22 домов всего 8 осталось. В Путятине все дома сгорели, в Павшине уцелели только три, в том числе и наш. В него жители Путятина и заселились. Позже из нашего дома школу сделали, дом ведь большой был.
Отец совершил подвиг, потому что не оставил деревню и не ушел в лес к партизанам, хотя у него на руках оставались трое детей. Он спас людей ценой собственной жизни.
Моя сестра Лидочка умерла после войны, я и Сашенька дожили до преклонных лет. Брат ухаживает за могилой отца, он живет в Каменке с женой, часто созванивается с нами».
Валентина Ивановна после войны выучилась на бухгалтера, работала в колхозе. Затем более 20 лет проработала в Красных Горах начальником почты. Вышла там замуж, вырастила двух сыновей, у нее четверо внуков, шесть правнуков. Все ее навещают и очень любят.
«Вся наша семья гордится подвигом прадеда, – рассказала Екатерина Чернова. – Мы храним историю своих родных – чистых, сердечных, волевых и душевных людей. Пережив страшные годы войны и тяжелое послевоенное время, они умеют нести свое красное знамя чести и достоинства, на них хочется равняться»
Анна Рубцова
